Дмитрий Аксаков, исполнительный директор ВЭБ.РФ: «Повестка устойчивого развития обществом востребована»

Обзоры, интервью, свежие новости и изменения в законодательстве — оперативно в нашем Telegram-канале. О самых важных событиях — в нашей группе ВКонтакте.

Дмитрий, насколько нам известно, ВЭБ.РФ совсем недавно обновил свою ESG-стратегию. Что именно вы изменили и с чем эти изменения связаны?

ВЭБ.РФ, являясь Институтом развития, всегда уделял большое внимание тому, чтобы финансируемые проекты приносили максимальную пользу обществу: создавались рабочие места, формировались новые налоговые поступления, улучшалось качество жизни людей. Но до недавнего времени у нас не было единого документа, определяющего нашу ESG-стратегию. Что мы сделали в рамках этой работы? Мы определили для себя, каким типам проектов мы собираемся отдавать предпочтение. Подробно проанализировали проекты, которые востребованы в российской экономике, изучили программы правительства, обратили внимание на конкретные планы различных компаний, посмотрели, что из этого пересекается с мандатом ВЭБ.РФ и вписывается в повестку устойчивого развития. После этого сформулировали для себя четкие приоритеты. Также мы разработали так называемый ESG-опросник – фильтр, через который мы будем анализировать все проекты, которые к нам поступают. Естественно, не все они будут соответствовать четким, жестким критериям, которые сформулированы в таксономии зеленого финансирования, но для нас также важно, чтобы проекты, которые получают финансирование от ВЭБ.РФ, во-первых, были полезными для социума, а во-вторых, использовали лучшие из возможных технологий.

Вы сказали, что определили проекты, по которым будет идти финансирование. Общими мазками можете объяснить, что это будут за проекты?

Когда мы анализировали проекты, только экологических насчитали на 18,7 триллионов рублей (экологическая часть аббревиатуры ESG — самая научная, ее можно просчитать, там есть конкретные цифры). Мы условно разделили эти приоритетные проекты на четыре раздела:

• Зеленая инфраструктура и городская экономика. Самый крупный раздел, на него приходится 7,1 триллионов из вышеупомянутых 18,7 трлн. рублей. В него входят модернизация тепловых сетей, городской электрический транспорт и т. д.
• Технологический переход промышленности. На него приходится 3,7 трлн. рублей. Он включает вс ебя использование самых современных технологий при создании промышленных предприятий и модернизацию существующих. Крупнейший подраздел – металлургия, а также использование самых современных технологий в нефтегазохимии, в нефтегазовой отрасли.
• Низкоуглеродная и зеленая энергетика. Модернизация котельных, переход с угля на газ. Также это все, что связано с теплоэнергетикой, атомной энергетикой и возобновляемыми источниками энергии.
• Новые отрасли и технологии декарбонизации. Это, естественно, водород, улавливание и полезное использование углекислого газа (CO2), а также все, что связано с накопителями электрической энергии.

Мы не имеем ввиду, что все эти проекты будут профинансированы только за счет ВЭБ.РФ. Мы всегда финансируем проекты с партнерами, с коммерческими банками, кроме того, мы требуем, чтобы инициаторы проекта вкладывали не менее 20% собственных средств.

А если говорить про другие проекты, которые касаются других пунктов ESG-повестки – социального и корпоративного управления – на них есть спрос?

Я бы сказал, что все проекты, которые финансирует ВЭБ, по определению являются социальными. Например, к нам приходит инициатор с предложением о строительстве завода. Мы начинаем оценивать и просчитывать, какие социальные эффекты будут от реализации этого проекта: сколько будет создано рабочих мест, какие будут налоговые поступления, как будет улучшена транспортная инфраструктура в регионе и т.д. Поэтому можно сказать, что 100% наших проектов являются социальными в широком смысле. Мы – Институт развития, и это наша миссия. При этом, ВЭБ.РФ совместно с Министерством экономического развития занимается разработкой и официальной таксономии социального финансирования, в соответствии с которой организации смогут привлекать финансирование через специальные финансовые инструменты – социальные облигации и социальные кредиты. Мы ожидаем, что данный документ будет официально утвержден до конца года.

В прошлом году ВЭБ.РФ выпустил таксономию зеленого финансирования, что позволило четко определить, какие проекты можно считать экологическими. Таксономия разделена на 2 части: зеленые проекты и адаптационные проекты. Согласно данным статистики за 2021 год, ВЭБ.РФ начал финансирование зеленых и адаптационных проектов на 516 млрд. рублей, это в четыре раза больше по сравнению с 2020 годом. На зеленые и адаптационные проекты приходится чуть больше 80% от общего объема проектов, которые впервые получили финансирование в 2021 году.

Если говорить про проекты в области корпоративного управления, то специально к нам с такими проектами не приходят. У нас нет инициаторов, которые приходят к нам и говорят: «Мы хотим занять у вас деньги, чтобы улучшить практики корпоративного управления». Тем не менее, для нас корпоративное управление – важный фактор при принятии решения о кредитовании. Поэтому компании, которые с нами работают, сами внедряют у себя программы по улучшению корпоративного управления. Собственно, по такому же принципу происходит кредитование во всем мире. Есть зеленое финансирование, есть социальное финансирование, но нет governance финансирования – отдельного класса финансового инструмента, нацеленного на улучшение корпоративного управления. Это фактор, который учитывается финансовыми организациями при принятии инвестиционных решений, но это не отдельный финансовый продукт.

То есть если сейчас идет речь о разработке социальной таксономии, то  же самое не может быть сделано в  отношении корпоративного управления?

Корпоративная таксономия не будет разрабатываться, во всяком случае, нигде в  мире такой практики нет. Но, как я сказал, инвестиционные фонды и банки учитывают качество корпоративного управления при принятии инвестиционных решений.

Социальная таксономия должна быть подготовлена к концу этого года?

Мы рассчитываем, что да. Работа по ней была начата еще в конце прошлого года, сейчас она находится на изучении в Межведомственной рабочей группе при Министерстве экономического развития. Как и в случае с зеленой таксономией, Министерство экономического развития и ВЭБ.РФ при разработке документа очень плотно взаимодействовали с рынком. Мы ожидаем, что она появится к концу этого года.

Можете назвать какие-то критерии, которые будут предъявляться к таким проектам?

Социальная таксономия нацелена в первую очередь на то, чтобы помогать группам населения, которые наименее защищены. Это обеспечение транспортной доступности в каких-то отдаленных регионах, в которые обычно не ходят поезда, не летают самолеты, куда нет нормальных дорог. Это строительство школ и больниц для наименее защищенных групп населения. Это строительство доступного и комфортного нового жилья и т.д.

Раз уж мы заговорили про таксономию, насколько сильно наша национальная таксономия отличается от международных стандартов?

Мы начали разрабатывать нашу зеленую таксономию, когда были доступны хорошо проработанные международные стандарты. Мы старались сделать ее максимально похожей на международные аналоги для того, чтобы она была понятной международному инвестиционному сообществу. Поэтому наша таксономия изначально была очень похожей на международные. Ключевым отличием до недавнего времени было то, что российская таксономия признавала атомную энергетику зеленой, а европейская нет. Но сейчас уже и европейская таксономия признает ее зеленой. Российская таксономия продолжает совершенствоваться и уточняться.

Вы можете назвать какие-то основные проекты, поддержанные вами, которые внесли наибольший вклад в достижение целей устойчивого развития?

Недавно, в июле 2022 года, ВЭБ.РФ выпустил зеленые облигации на 50 млрд. рублей. Средства от этих облигаций были направлены на рефинансирование некоторых из зеленых проектов, которые мы ранее финансировали. Проекты относятся к области городской экономики: модернизация городского электрического транспорта, модернизация трамвайных сетей и собственно замена трамвайного состава; модернизация метрополитена; проекты, связанные с модернизаций систем водоснабжения и водоотведения. Вот это, я бы сказал, одни из самых ярких зеленых проектов, которые реализуются ВЭБом.

Если говорить про зеленые проекты, вы, после их реализации, осуществляете проверку того, насколько они соответствуют заявленным эффектам?

Да, в соответствии с правилами зеленого финансирования, которые разработал ВЭБ.РФ, заемщики должны ежегодно отчитываться о достигаемых экологических эффектах. Недостаточно просто заявить, что вы планируете достичь определённых экологических эффектов, надо еще регулярно подтверждать, что они достигаются.

Как стратегия устойчивого развития реализуется внутри вашей компании, или же она направлена только на внешних клиентов?

ESG – это философия, и когда мы всерьез занялись темой устойчивого развития, мы постарались реализовать ее не только через наши кредитные политики, через создание таксономии, но и через внедрение лучших практик устойчивого развития среди наших сотрудников. Среди конкретных инициатив – использование электронных носителей вместо печати на бумаге. Мы запускали внутреннюю рекламную кампанию, в которой приводили статистику того, сколько деревьев удается спасти благодаря тому, что сотрудники пользуются планшетами, а не печатают каждую новую версию презентации для встречи с клиентом или для согласования с начальством. Кроме того, в нашем офисе стоит фандомат для сбора пластиковых бутылок. На всех этажах стоят контейнеры для раздельного сбора мусора. Ну и в конце прошлого года у нас был объявлен проект по так называемому тимингу: обучение, которое проводил внешний консультант. В ходе обучения командам было предложено реализовать внутренние проекты для банка, которые они сами разработают. Больше половины проектов были связаны с тематикой устойчивого развития: начиная с улучшения доступности туристических достопримечательностей в российских городах для людей с ограниченными способностями и заканчивая эко-просвещением для общества в целом. Одна из команд, которая у нас работала, разработала ESG-хартию для российских городов, то есть это лучшие практики устойчивого развития, которые города могут у себя внедрять. В общем, наш коллектив очень сильно проникся идеями устойчивого развития.

А что-то из этого будет внедрено?

Хартия городов сейчас активно продвигается. Недавно у нас проводилось мероприятие – заседание экспертного совета при комитете по экономической политике Государственной Думы, на котором выступала команда, разработавшая ESG-хартию для городов, и более подробно презентовала свои наработки. Ну и те проекты, которые победили в рамках тиминга, получают ресурсную поддержку от ВЭБ.РФ и будут реализовываться.

Сейчас, в нынешних экономических условиях, ESG-повестка остается актуальна для России?

У ESG-повестки есть парадная часть, которая очень громко звучала и была хорошо видна года с 2020, когда стало понятно, что международное инвестиционное сообщество ей интересуется. Это создание ESG отчетов, проведение компаниями ESG мероприятий с целью маркетинга и пиара, чтобы показать себя международным инвесторам и партнерам. Но при этом у ESG-повестки есть и реальная часть, которая связана с заботой о собственных сотрудниках, с работой над тем, чтобы деятельность компании была максимально ответственной как по отношению к обществу, так и по отношению к экологии.

Так вот, реальная часть по-прежнему актуальна, потому что это востребовано обществом, правительство уделяет этому большое внимание и это важно для партнеров. Наши международные партнеры, куда бы российские компании ни продавали свою продукцию – на запад или на восток – все больше вопросов начинают задавать про углеродный след и иные экологические характеристики выпускаемой продукции. Это тренд, который уже очень силен во всем мире, поэтому как с точки зрения ответственности перед обществом и государством, так и с точки зрения конкурентоспособности на международном рынке товаров, компании должны соответствовать лучшим практикам в области устойчивого развития.

На ваш взгляд, самый простой способ внедрение ESG – через цепочку поставок?

Я думаю, что да, крупный бизнес действительно ощущает потребность во внедрении принципов ESG через цепочку поставок, через требования покупателей продукции, требования общественности и государства. Малый и средний бизнес ощущает необходимость следовать этим требованиям потому, что крупный бизнес, подрядчиками которого они выступают, предъявляет запрос на это. Услуги, предоставляемые малым и средним бизнесом, должны соответствовать определенным ESG требованиям – это с одной стороны. С другой стороны, это требование, а наверное, даже давление со стороны сообщества. Например, если говорить о компаниях, производящих одноразовую посуду, то они понимают, что значительная часть потребителей предпочитает, чтобы посуда была перерабатываемой, растительного происхождения, из которой потом можно сделать вторичные продукты. То есть для крупного бизнеса это запрос общества, государства, покупателей их продукции, для среднего и малого бизнеса – запрос крупного бизнеса к их продукции и запрос общества.

Как вы считаете, Россия отстает от Европы по уровню развития ESG в стране?

За прошедшие 2 года у нас эта тематика развивалась очень активно. Если в 2020 году большинство российских компаний, которые хотели делать ESG отчеты, внедрять у себя ESG-стратегии и практики, должны были обращаться к международным рейтинговым агентствам, международным консультантам и организаторам выпуска зеленых облигаций и т. д., то сейчас в России сформировалась собственная внутренняя инфраструктура для предоставления этих услуг и сформировалась на очень высоком уровне. Возникли как независимые компании, которые консультируют клиентов в области ESG, помогают им создавать ESG стратегии, делать ESG отчеты, так и после ухода крупных международных консалтинговых компаний из России, костяк их команд остался под другим именем и продолжает предоставлять эти услуги на высоком международном уровне. У нас в России была создана полная инфраструктура для зеленого финансирования. Для того, чтобы выпускать зеленые облигации в нашей стране, привлекать зеленые кредиты, уже не требуются услуги внешних международных участников. У нас этот рынок был очень мощно запущен и сейчас работает на высоком уровне. Кроме того, у нас появились наработки, аналогов которых в Европе еще нет. Тот же рынок зеленого финансирования – у нас адаптационная таксономия появилась гораздо раньше, чем ее начали серьезно обсуждать в Европейском союзе. Поэтому краткий ответ такой: у нас инфраструктура для устойчивого развития находится на очень достойном уровне внутри страны.

Вы сказали, что этот тренд начал развиваться в России в последние годы – с чем это связано? Был какой-то определенный стимул или просто общество созрело для таких перемен?

Это стало важной темой для инвесторов с 2015 года, когда было подписано Парижское соглашение и стало понятно, что такое зеленые проекты, в которые нужно инвестировать. На Западе по-настоящему эта тема зазвучала с 2019 года. Наверное, к тому времени как раз был перейден определенный рубеж, когда пришло понимание, что выпуск облигаций в зеленом формате упрощает доступ к инвесторам, стало важно показывать инвесторам свою стратегию устойчивого развития. В конце 2019 года, по моим ощущениям, это стало влиять на стоимость заимствования, и,  естественно, это заметили и российские компании, прежде всего те, которые работали с международными инвесторами. Они стали получать все больше и больше вопросов на эту тему, поэтому они очень серьезно включились в работу, начали создавать у себя ESG команды, формировать комитеты по устойчивому развитию в рамках советов директоров.

А есть у нас какие-то инновационные решения, которых еще нет на Западе?

Прежде всего, это адаптационная таксономия. Это то, что в нашей стране Институт развития является драйвером для построения инфраструктуры устойчивого развития, в то время как на Западе инфраструктура выстраивалась несколько хаотично. Были организации-энтузиасты, которые писали правила, определяющие, что такое зеленое финансирование, на какие цели можно выпускать зеленые облигации и т,д., и потом инвестиционное сообщество решало, какие из этих инструкций воспринимать всерьез, а какие нет. У нас все было несколько проще: было определено, что Минэкономразвития вместе с ВЭБ.РФ напишут методологию с учетом мнения рынка и это будет официальным путеводителем для всех. Это оказалось очень эффективным и позволило быстро запустить этот рынок в России.

А есть какие-то принципиальные отличия в построении деятельности и подходах ВЭБ.РФ и международных банков развития?

Мы сравнивали то, как к этому подходят международные банки развития и мы внимательно посмотрели на подходы Европейского банка реконструкции и развития, Немецкого банка развития KfW, Европейского инвестиционного банка, Азиатского банка развития и поняли, что на самом деле подходы очень похожи. Мы отслеживаем те же метрики, которым и они уделяют внимание: какой процент кредитов в нашем портфеле зеленый, какой процент приходится на кредиты устойчивого развития, какой накопленный итог выдач за определенный период. Если кратко, то наши подходы очень схожи.

В этом году также был сформулирован перечень постоянных верификаторов финансовых инструментов устойчивого финансирования. Каким основным требованиям должна соответствовать организация, компания, чтобы в этот перечень попасть?

Требования на самом деле простые , они есть и на нашем сайте. Если коротко,  то:

• организация должна обладать штатом квалифицированных специалистов,
• иметь хорошую позитивную деловую репутацию,
• опыт работы не менее одного года,
• опыт релевантной деятельности (не обязательно в области верификации зеленых финансовых инструментов, но,  например, в области аудита, в области присвоения кредитных рейтингов) и т.д.

Требования достаточно простые, у нас уже сформировался список из 7 верификаторов на данный момент – туда вошли все российские рейтинговые агентства и некоторые аудиторские компании. Критерии отбора очень прозрачные, все желающие могут обращаться в ВЭБ.РФ – мы не просто рассмотрим документы, но и подскажем, как заполнить заявку и попасть в этот список.

Что дает попадание в этот перечень?

Попадание в этот перечень позволяет проводить верификацию зеленых облигаций. Например, компания хочет выпустить зеленые облигации для того, чтобы модернизировать свой завод по производству какой-либо продукции. Для этого она планирует использовать зеленую технологию согласно требованиям, которые описаны в зеленой таксономии ВЭБ.РФ. Компания готовит документ, который называется «Концепция зеленого финансирования» или по-английски «Green Financing Framework». В программе расписано, как будут израсходованы средства, в какие инструменты они будут вложены, по какой технологии будет производиться модернизация и т.д. Независимый верификатор должен подтвердить, что эта программа зеленого финансирования соответствует всем правилам, описанным в таксономии ВЭБ.РФ. Организации, находящиеся в этом списке верификаторов, могут заниматься этой деятельностью и, соответственно, зарабатывать на этом. Компании конкурируют за право быть верификатором, это высокооплачиваемая профессиональная услуга, требующая определенной квалификации, и не каждая организация может этим заниматься.

Какие прогнозы вы можете дать в отношении развития зеленого финансирования в России? Будет ли оно сокращаться в нынешних условиях, с учетом того, что некоторые компании сворачивают свои проекты?

У нас тоже были опасения, что этот рынок будет закрыт какое-то время и темпы зеленого финансирования серьезно снизятся. Но мы очень рады, что рынок снова открылся. В 2021 году было выпущено зеленых облигаций на 120 млрд. рублей, в этом году ВЭБ выпустил зеленые облигации на 50 млрд.  рублей, Дом.рф выпустил социальные облигации на 8.7 млрд.  рублей. Рынок снова открылся, и мы ожидаем, что другие крупные финансовые институты тоже последуют за нами.

Скорее всего, по объему выпуска облигаций мы не сравняемся с 2021 годом, но то, что выпуски снова пошли и процентные ставки на российском финансовом рынке нормализовались — это уже очень хороший знак. Я ожидаю, что после небольшой паузы рынок снова активно начнет показывать нам новые выпуски.

Ну а что касается программ компаний, наши крупнейшие клиенты говорят, что они продолжают реализовывать свои проекты в соответствии с самыми строгими экологическими требованиями, потому что они понимают, что это востребовано государством и покупателями их продукции.



Вы говорили о рейтинговых агентствах, которые в том числе составляют ESG-рейтинги. При этом у каждого из агентств своя собственная методика – как вы считаете, было бы удобнее, чтобы была одна унифицированная методика?

Что касается ESG-рейтингования, то этот вопрос чуть менее проработан, чем выпуск зеленых финансовых инструментов, и ответ на этот вопрос пока не найден нигде в мире. Кредитные рейтинги, которые предоставляют различные агентства, коррелируют между собой примерно на 90%, а ESG-рейтинги, предоставляемые различными агентствами, коррелируют между собой на 50-60, максимум 70%, то есть методики очень сильно разнятся.

Мне кажется, что постепенно они будут сходиться, по мере того, как будет нарабатываться практика. Рынок должен сам нащупать, какие аспекты ESG-рейтинга являются наиболее релевантными для инвесторов, потому что ESG-рейтинги для инвесторов важны не только с точки зрения того, чтобы заявлять: “Вот, мы хорошие инвесторы, мы ответственные, потому что мы инвестируем в компании только с высоким ESG-рейтингом”. Для них это еще и важно для того, чтобы оценивать долгосрочные риски компании, в которую они инвестируют. Они понимают, что компании, которые используют грязные технологии производства, которые находятся в опасных климатических зонах, производство которых связано с вредными выбросами и т.  д. — рискованны в долгосрочной перспективе, даже если сейчас эти компании стоят дорого. Через 5-10 лет их оценка может быть сильно пересмотрена в сторону снижения. Со временем станет понятно какие именно аспекты ESG-рейтингов связаны с этими долгосрочными рисками. На мой взгляд, спускать это сверху бессмысленно, рынок сам постепенно выработает ключевые критерии правильных ESG-рейтингов.

Можно сказать, что текущая экономическая ситуация стала драйвером развития, например, собственных не только национальных таксономий, но и национальных систем сертификации, так как многие сертификаторы ушли из России? В том числе и ВЭБ.РФ недавно представил стандарт зеленого строительства.

Да, как я говорил, очень радует то, что российские инициаторы, как команды из ушедших из России международных компаний, так и независимые команды, создали практически полную палитру организаций для реализации повестки устойчивого развития в России, в том числе и сертификационные компании. Интерес к этому огромен, появилась российская система сертификации зданий, и это направление продолжает развиваться. К этому есть большой интерес. Сертификация зданий появилась во многом благодаря тому, что, как оказалось, здания сертифицированные как энергоэффективные, как экологичные, важны не только для международных арендаторов, но и для очень многих российских компаний. Спрос есть как на зеленые здания, так и на экологически чистые продукты — так что российская сертификация безусловно будет развиваться.

Каково ваше отношение к ESG-повестке? Нужна ли она России и как будет развиваться дальше?

У меня к ESG-повестке отношение очень простое. Это на самом деле не что-то новое, ведь забота об экологии и социуме существовала очень давно. У нас со времен Советского союза есть очень богатые традиции в области социальной защиты, создания безопасных условий труда, качественной инфраструктуры для работников предприятий. С точки зрения заботы об экологии, может быть, некоторые аспекты были не так хорошо проработаны, как сейчас, но это всегда было и остается важным для государства.

Сейчас и молодое поколение уделяет большое внимание экологической и социальной ответственности компаний, чью продукцию они потребляют, и компаний, которые являются их потенциальными работодателями.

И даже есть тренд на то, что условия труда важнее, чем плата.

Да, условия труда и миссия. Молодым людям очень важна миссия организации, в которой они работают. Поэтому,  я считаю, что у повестки устойчивого развития очень большое и светлое будущее не только с точки зрения зеленого финансирования, финансирование — это только часть большого пазла. Обществом это востребовано, так что повестка будет развиваться и будет все более важной.